{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
Какие социальные проблемы и конфликты неизбежно сопутствуют развитию города? Во второй части эксклюзивного интервью «Новосибирским новостям» ведущий эксперт в вопросах архитектуры и урбанистики, доцент НГАХА Игорь Поповский рассказал: как дать вторую жизнь старым домам, как не потерять уникальность застройки проспекта Богдана Хмельницкого и есть ли в Новосибирске элитное жилье.
На минувшей неделе большой интерес у читателей «НН» вызвала первая часть интервью известного новосибирского архитектора Игоря Поповского «Высотки на месте гостиницы «Центральная» быть не должно – архитектор Поповский». Речь шла о современном направлении развития архитектуры Новосибирска, о достоинствах и недостатках уникальных зданий возведенных в последние годы, и существует ли реально проблема «точечной застройки». Сегодня мы публикуем продолжение разговора с архитектором. Игорь Викторович, вы довольны развитием города? Что не устраивает? Что хотелось бы изменить? В Красноярске боятся начать строительство нового моста и ждут, когда федералы выделят деньги, хотя в крае большой потенциал промышленных объектов. И они могли бы сами профинансировать эту стройку. А Новосибирск, не имея нефтяных скважин, или гигантской промышленности, рискует строить третий мост. Можно ли дать вторую жизнь старому жилому фонду? Это напоминает уничтожение так называемых социальных кварталов на западе? Сейчас актуально жилье, которое может трансформироваться и реагировать на потребности рынка. Но такого жилья не создается. Потому что мы все работаем по очень старым планировочным схемам. А есть в Новосибирске элитное жилье? В Новосибирске ситуация парадоксальная – у нас строят либо дорогое жилье в центре города, либо наоборот социальные дома по крайне упрощенным схемам. Причем последний тип жилища сегодня в строительстве представлен намного больше, чем первый. Вследствие этого у нас идет общая деградация жилого фонда. Здание пересыльной тюрьмы на ул.1905 года стало предметом спора – сносить или делать из него музей? Публично от архитекторов ждут каких-то невероятных объектов, но один на один заказчик часто требует откровенную халтуру. Такая вот политическая игра. Поэтому надеяться и уповать надо только на себя. Архитекторам необходимо научиться создавать малобюджетные объекты качественно.
Развитие города имеет позитивный характер – это факт. Некоторое время назад множество автомобилей были обклеены постерами по поводу плохих дорог, а сейчас вы это уже редко встретите. Новосибирцам кажется, что их город плохой только до того момента, пока они не побывают в другом и не сравнят. Тогда приходит понимание, что Новосибирск далеко не самый плохой город. Новосибирцы даже не подозревают, что наше метро является муниципальным. Даже нью-йоркское метро – это государственное предприятие страны - США. В западном мире почти нет городов с муниципальным метро. И в этом плане Новосибирск – просто героический город.
Развитие инфраструктуры происходит на очень ответственном уровне управленческой команды и лично мэра Владимира Городецкого. Строительство третьего моста – это его личный риск как управленца. Надо же понимать, что в случае неудачи, то на него всех собак и повесят. Например, в Красноярске боятся начать строительство нового моста и ждут, когда федералы выделят деньги, хотя в крае большой потенциал промышленных объектов. И они могли бы сами профинансировать эту стройку. А Новосибирск, не имея нефтяных скважин, или гигантской промышленности, рискует строить третий мост.
В отличие от других российских городов-миллионников Новосибирск имеет мощный планировочный каркас, и он еще может наполняться и застраиваться. Когда ресурс незаполненного каркаса будет исчерпан, то развитие пойдет с помощью более сложных решений. Сегодня много территорий, требующих реконструкции, просто брошены и деградируют. Город где-то развивается, а где-то умирает.
По поводу деревянных двухэтажных бараков решение должно быть однозначное – сносить. Немецкий урбанист Ливия Мария Андреас, приезжавшая с лекциями в Новосибирск, когда увидела деревянные домики на улице Садовой, которые идут под снос, предложила оставить их, а заселить художниками, дать им денег на реконструкцию. Такие проекты делают за рубежом. Но для этого нужна определенная зрелость городской культуры, критическая масса «пассионариев» - людей, которые готовы на это пойти. Кроме того, необходим и позитивный взгляд управленческих команд. Но они у нас сегодня занимаются крайне утилитарными задачами, пытаются откликнуться на социальное напряжение. Их можно понять. Им нужны квадратные метры, много и быстрее.
А кирпичные и шлаколитые дома?
По паспортным данным они имеют срок службы 25 лет. Это срок давно истек, и нет никаких гарантий, что они не посыпятся. В таких домах живут люди в постоянном стрессе – ожидании сноса. Активный человек будет использовать любую возможность, чтобы уехать из этого барака. А неуспешный, соответственно, останется. Формируется соответствующая социальная среда. Это приводит к деградации территорий. И это проблема не только бараков, но и других социальных жилищ, в том числе социальных микрорайонов, которые сейчас активно строятся, куда из бараков переселяют людей. В будущем в таких домах создается опасность вымывания более активных людей и формирования проблемной деструктивной социальной среды.
Примером тому может служить строительство социального района «Прюит-Игоу» для негритянского населения в Сент-Луисе. Проект американского архитектора Минору Ямасаки (он же создал знаменитые башни-близнецы на Манхэттене) выиграл международный конкурс. Тогда казалось, что хорошая архитектура изменит сознание людей. Поселившись из трущоб в этих белых домах, они должны были прекратить употреблять наркотики, улучшить свою жизнь, стать, наконец, счастливыми. Но произошло все с точностью наоборот. Жесточайшим образом. Больше половины жильцов оттуда просто уехали, и дома находились в жутком состоянии. Преступность и наркомания выросли до катастрофических размеров. В результате муниципалитет принял решение жилой комплекс взорвать. Такие взрывы социальных кварталов происходили и в других странах.
И у нас есть опасность, что если не во время разрешить эту ситуацию, то можно получить весьма плачевные результаты. Через 40-50 лет это может стать большой проблемой. Все будет происходить как в знаменитом французском фильме «13-й квартал». Мы не сможем отгородиться стеной от проблем или уничтожить это ядерным взрывом. Но это будут наши люди, которые попали в эту социальную яму, и они будут очень жестокими.
Получается, что и Новосибирск не избежал деградации городской среды?
Например, улица Мира, так называемая «Расточка». Она в свое время была застроена очень качественной архитектурой. Кинотеатр «Победа» знают все, а Дом культуры им Ефремова, который ничем ему не уступает, знают лишь те, кто живет рядом. Умер определенный культурный пласт в городе. Никакая администрация и Общество по охране исторических памятников не смогли это остановить.
Люди сами разрушают свои дома в надежде, что их оттуда выселят, и они получат новое жилье. Это депрессивные социальные настроения, и они приведут к тому, что район будет уничтожаться. Есть опасность повторения такой ситуации на «Богдашке». Все это место любят, в 70-х годах «Богдашка» была более благоустроенная, чем центр Новосибирска, - там появлялись элементы дизайна городской среды - скульптуры, суперграфика. Но сегодня центральная часть города перевесила, на нее обращают больше внимания, а «Богдашка» начинает деградировать. Заводы ВПК приказали долго жить и не поддерживают финансово среду. Это вынудит управленческие команды идти на уплотнение. Чтобы изменить ситуацию, необходима политическая воля управленцев и позитивный взгляд живущих там людей. Аналогичная ситуация в Академгородке и во всех соцгородах, которые поддерживались в советское время федеральными структурами. Когда «кормушка» исчезла, в соцгородах начались проблемы.
Практически нет. И вот почему. Речь идет не о коттеджах и особняках, а о многоквартирном городском жилье. Мы являемся людьми, недавно вышедшими из очень маленьких квартир, и в головах у нас сидит, что элитное жилье – это много квадратных метров. Но на самом деле это не так. Жилье для элиты - это прозонированное, сложное, продуманное пространство. Это ванные комнаты и гардеробные при спальнях, общие комнаты с библиотекой, с антресольными решениями, зимние сады, тренажерные залы, сауны, санитарные блоки, которые можно подключить в нужных местах. Возможность трансформации и реконструкции, свободная планировка. Продумано все – от создания микроклимата до видов из окон. Таких сложных планировочных решений у нас практически не существует. Такое жилище есть в Москве. Стоит оно дорого. Мы до этой культуры, мягко говоря, еще не дошли.
Элитным жильем у нас называют квадратные метры под самоотделку в центре города. Но такие квартиры совершенно не элитные, они просто большие. В Новосибирске ситуация парадоксальная – у нас строят либо дорогое жилье в центре города, либо наоборот социальные дома по крайне упрощенным схемам. Причем последний тип жилища сегодня в строительстве представлен намного больше, чем первый. Вследствие этого у нас идет общая деградация жилого фонда. Среднее жилье, качественное, вообще выпадает. И если эта тенденция продолжится, то скоро мы будем называть хрущевки очень хорошим жильем.
На месте пересыльной тюрьмы предполагается жилой дом элитного класса. Старое здание не представляет никакой архитектурной ценности. Для меня удивительно сохранение объекта, в котором пытали людей. Мне кажется это очень странным. Тогда французы очень сильно ошиблись, не сохранив Бастилию, как памятник архитектуры или исторических пыток. Я считаю, что снос этого здания должен идти под музыку под радостные возгласы. И люди, пострадавшие от репрессий, должны прийти и посмотреть, как это здание снесли до последнего кирпича. Другой вопрос - нужен ли нам музей, связанный с политическими репрессиями. Конечно, нужен. И память нужна и документы и, может быть, фотография этой тюрьмы должна быть в этом музее. Люди из общества «Мемориал» считают, что здание нужно сохранить. Я так не считаю.
Могут наши архитекторы конкурировать с иностранными?
Безусловно, могут. Потенциал наших архитекторов мощный. Но учтите, что ресурсы западных, московских и наших специалистов просто несравнимы. Российские архитекторы достаточно закрытые люди. Западные всегда публичны. Это их конек. Но и наши в будущем станут открытыми. Их к этому будет вынуждать ответственность за то, что они делают, критика их работы. Сегодня складывается ситуация, которая заставляет архитекторов перейти от монолога к диалогу с горожанами. В отличие от Запада у нас много творцов, но мало профессионалов, обрабатывающих творческие идеи. Публично от архитекторов ждут каких-то невероятных объектов, но один на один заказчик часто требует откровенную халтуру. Такая вот политическая игра. Поэтому надеяться и уповать надо только на себя. Архитекторам необходимо научиться создавать малобюджетные объекты качественно.
На самом деле архитекторов не любят. Удивление у иностранных коллег вызывает памятник архитектору Крячкову в нашем городе. В мире не принято ставить памятники архитекторам. Есть такая английская пословица «Если у вас плохое настроение, и есть необходимость разрядить револьвер, разрядите его в архитектора, мир от этого хуже не станет». Хотя в одном советском фильме 60-х годов в пивной собутыльники дают вот такую характеристику одному из героев: «Хороший человек. Архитектор, наверное».
